И снова бросим наши сети в море артхауса, но нацелимся мы уже не на российское кино, поскольку водоёмы современного нашего артхауса обмелели, заросли тиной, превратились в болото и поймать там можно разве что жабу или затерявшееся кино про Путина.
А про редкие оставшиеся золотые рыбки слухи до нас ещё не дошли.

Заметим, что вряд-ли нас будут интересовать известнейшие режиссёры крупного калибра. Ведь и Тарковского можно уверенно отнести к артхаусу. Но сказано про него много и хорошо, а мы вряд ли сумеем что-то добавить. Наша цель — поиск необычного, малоизвестного или забытого.

Итак, что же интересного в забугорных водоёмах? Первое, что бросилось в глаза, — наметившаяся тяга в артхаусе к новеллизации и эссеистике. Делаются короткие зарисовки в попытках найти что-то принципиально новое или по-новому взглянуть на то, что уже известно. Форма меняет способ взгляда, принуждает к другим способам выражения. И это здорово!

Наша цель — режиссёр Леос Каракс. А остановимся мы на фильмах «Токио!» и «Корпорация святые моторы».

Оба фильма представляют собою сборники новелл, но каждый фильм — на свой лад. В фильме «Токио!» три новеллы снимают три разных режиссёра и все они не слишком любят город Токио. Похоже, что они вообще ни один город не любят. Все трое. И это роднит их с растаманским представлением о Вавилоне и неминуемом его падении.
Все трое не любят Вавилон. Но радость именно в том, что все трое не любят его по-своему. И на это стоит взглянуть!

Одним из режиссеров «Токио!» как раз и был помянутый нами француз Леос Каракс. Но следующий интересный нам фильм «Корпорация святые моторы» - авторская работа Каракса и работа впечатляющая!

Для начала стоит заметить, что слово «Корпорация» в российской версии — неуместная отсебятина переводчиков. Ну почему, как крупное объединение за бугром, так сразу — корпорация? Это как если адмирал, то сразу - Ушаков или Нахимов.

Просто «Holy motors» - святые моторы и ничего другого. Это ведь важно!
Эпизоды «Holy motors» очень сильно отличаются от «Токио!»
Это уже не законченные и понятные новеллы, а зарисовки, фактически — эссе.
И их намного больше — где-то от 9 до 12-ти, но понять трудно, смотря как считать. И зрителю самому придётся домысливать, что же было ДО и ПОСЛЕ в каждой зарисовке. Кого-то это доведёт до бешенства, а кому-то доставит истинное удовольствие!
Всё так и есть — лучший образец артхауса в чистом виде.

Это очень важно. Вовлечение зрителя и одновременно непрекращающееся меняющееся действо. Некий смысл происходящего предлагается, но он таков, что вы его можете как угодно переиначить.
Истории без начала и конца, скольжение по чужим судьбам, вдыхание жизни в вырождающееся действо... Понимайте как угодно!

Очень интересен персонаж Мерд (с французского - дерьмо). Он свободно перемещается из одного фильма в другой.

В «Токио!» он главный герой собственной новеллы, но в «Святых моторах» он делает мало осмысленного. Любопытно, что совсем не обязательно смотреть «Токио!», чтобы понять, что из себя представляет Мерд. Всё предельно ясно.
Становится своеобразным открытием, что вся история Мерда, полностью озвученная в «Токио!», по большому счёту не нужна. Мерд — это походка, поедание цветов и денег, безразличное пренебрежение к людям на грани бешенства в случае помехи, появление ниоткуда и исчезновение в никуда (ну а проще — канализационные люки). Мерд — это набор глупейших штампов, которые мгновенно овладевают сознанием людей. Мерд — это Годзилла, но страшнее! Походка Годзиллы, поведение Годзиллы, безразличие Годзиллы, бешенство Годзиллы, музыка Годзиллы. Но при всём этом Мерд намного страшнее и забавнее, потому что он человек.
И чтобы сравняться с Годзиллой по причинённым разрушениям ему и понадобилось не более, чем найти склад гранат, которые он и разбрасывал по городу с беспечностью сеятеля.
Но это в Токио. В Святых Моторах до этого не доходит.

Мерд — предельное воплощение эклектичного набора шаблонов. Глупых и несуразных. Все они знакомы по отдельности, но в куче выдают такого вот Мерда - что-то совсем пугающее, малознакомое и одновременно притягательное, чуть ли не инопланетное. Это - приговор нашему образу восприятия. Наше восприятие — Дерьмо. И оно способно вылезти из любого канализационного люка любого города, поражая воображение. В этом смысле Каракс пошёл куда дальше автора Окраины, который осмелился лишь опротестовать наше восприятие героического, показывая его изнанку.
Каракс показывает изнанку восприятия в принципе. И приговор его не радует. Мы входим в некий новый поток декаданса. Естественно входим.

Фильмы эти найти в сети несложно, русский перевод существует, но на ютубе полных версий в переводе нет, а потому здесь мы ограничимся музыкальным эпизодом из Святых Моторов. Очень важна внутренняя сосредоточенность главного персонажа и его предельное внимание к происходящему действу.